Для Джедайта
Название: Ангелы Ада.
Бета: Tje
Фандом: WK
Пара: Кроуфорд, Шульдих
Жанр: АУ, грустный, романтический стеб
Условия: нежный романс, любовь (без шуток, а именно трепетное нежное чувство), хэ. На фразу "зачем мне право моя душа, когда ей у тебя хорошо"
Предупреждения: Афтор не помнит, что курил, но перемкнуло его неслабо... «Он носил черные брюки из чертовой кожи и мотоциклетные ботинки,
И черную кожаную куртку с орлом на спине.
У него был мотоцикл с форсированным двигателем,
Мотоцикл летел как пуля,
И этот дурак был ужасом всего 101-го Хайвея»
Хантер С. Томпсон "Ангелы Ада"Какой-то мировой классик (я не силен в мировой классике, если это только не классика покера) вложил в уста своего героя слова о том, что любовь поразила его из-за угла, как наемный убийца. Если пользоваться этим сравнением, то можно сказать, что к лету энного года я и Брэд Кроуфорд были мертвы.
Безнадежно и непоправимо.Безнадежно и непоправимо. И, как и любых мертвецов, вероятно, нас не тревожил этот факт. Смерть вообще разрешает большую часть конфликтов, а те вещи, что еще вчера были так значимы, вроде мирового господства и покупки посудомоечной машины, перестают вас занимать. Все, что мы хотели – так это точно знать, что нож невидимого асассина вошел в наши спины одинаково глубоко. Любовь жестока. И, умирая при взгляде на то, как солнечный луч обводит серебристую линию очков Брэда, я желал ему тех же мук.
Я не знаю, видел ли он эту жажду в моих глазах, но в его - я видел согласие, поэтому в один из дней я приехал к двери дома, где расположилась его команда. Он вышел мне на встречу, вероятно, не совсем понимая, зачем я здесь.
Белая рубашка навыпуск и вылинявшие джинсы, тесно охватывающие бедра. И я на секунду закрыл глаза, чтобы запомнить. Чтобы оставить это себе навсегда. Брэд приподнял брови, ожидая моих слов, но я лишь смотрел и умирал снова и снова. Любовь жестока, ей нравится патетика.
Он пожал плечами и подошел к байку, провел пальцами по моей спине, обводя буквы алой аппликации:
- Ангелы Ада?
Я не мог сосредоточиться на словах, я чувствовал, как его прикосновения прошивают мое тело радиоактивным облучением, разрывая нервные связи и отравляя кровь. Все банальности мира уместны, когда ты влюблен. Мне хотелось сказать: «Я дню польстил – сказал, что лик твой светит Ему под стать, коль в тучах небеса…» Я бы так и сделал, клянусь, если б знал хоть строчку из Шекспира..
- Прокатимся? – спросил я.
Он молча снял второй шлем с руля и сел позади меня, бесконечная, как райский оргазм, нога взлетела над байком, сиденье спружинило, принимая дополнительный вес, его ладони легли мне на пояс, большие пальцы скользнули в петли ремня, и я рванул с места так, будто весь выводок адских гончих летел по нашему следу. Мили асфальта размывала скорость, ветер свистел, подвывая реву выхлопных труб, и ладони Брэда на моих боках я чувствовал, словно следы свежего тавро. Я хотел никогда не останавливаться. И хотел остановиться, потому что не смог бы прожить еще хоть сколько-то, не видя, как горят солнечные искры в его глазах, как свет оседает золотой пылью на скулах, как... Мы остановились на пляже, у самой кромки воды, где закатное марево окрашивало песок в лиловый и темно-синий. И как только мотор заглох, а переднее колесо байка надежно привалилось к большому валуну, я, извернувшись, как кошка, оказался лицом к лицу с Кроуфордом. Он не сопротивлялся, когда я снял с него шлем и откинул в сторону, когда притянул ближе, беспорядочно целуя его лицо. Брэд пытался что-то сказать, но быстро оставил эти попытки. Я словно оказался где-то в запределье, там, где реки текут вспять, где лед горит синим пламенем, где каждый получает то, к чему так стремиться. Он был таким… прекрасным. Я никогда не думал, что когда-то что-то сможет заставить меня задерживать дыхание не от страха или необходимости, а лишь от восхищения. Черные прядки его волос на белой коже, как строчки хокку о мимолетности счастья. Наверное, ему было неудобно на кожаном сиденье байка, упираясь одной ногой в валун для равновесия, цепляясь руками за мои плечи, но тогда никто из нас не думал о таких мелочах. Ближе, теснее, быстрее и жарче… Чужая ладонь на ремне, пуговицы в стороны, визг молнии, всхлип, стон… Совершенство.
А потом оказалось, что я лежу на песке, а дуло кроуфордовской беретты смотрит мне в лоб.
- Кто ты?
Хороший вопрос, небанальный.
- А ты всегда трахаешься с незнакомцами?
- Ты не Шульдих, - У Брэда морщинка между глаз, на дужке очков сияет солнечная искра.
Я улыбаюсь.
- Я никогда не…
Я улыбаюсь.
- Ты…
Кроуфорд молчит и изумление на его лице сильнее, чем страх. Конечно, лидер одной из самых успешных команд Организации никогда не позволил бы себе спонтанные прогулку на байке и секс на пляже с... а кто я ему? Всего лишь один из оперативников конкурирующей группы. Он не понимает, что происходит.
- Я продал душу, - говорю я, наконец, - за тебя.
Я жду вопросов, но их нет. И теперь удивлен я.
- Кому? – спрашивает Брэд и убирает пистолет за пояс джинс.
- В каком смысле? – немного растерянно откликаюсь я и встаю.
- В прямом. С кем был заключен договор, его имя и звание?
- Не… не помню…
Кроуфорд зажмуривается и вытягивает руку над головой, через секунду в его пальцах - лист бумаги. Края его дымятся, словно бумагу выхватили из огня.
- Ясно… Тебя обманули, Шульдих, ты не можешь получить меня всего и навсегда. Лишь один раз, и он уже был.
Я смотрю, как в его глазах пляшут алые язычки огня. Я не знаю кто он. Я люблю его.
- А сейчас ты принадлежишь мне.., - секундная пауза успевает стать вечностью, когда он протягивает мне лист с моим договором о продаже души. - Возьми и уничтожь.
- Не хочу, - тихо говорю я. – Зачем мне моя душа, когда ей у тебя хорошо.
И вот тогда он улыбается, и все Ангелы Ада идут к чертям.
Старик, когда тебе было пятнадцать или шестнадцать лет, думал ли ты, что в конце концов станешь Ангелом Ада? (с)